Ожерелье Дриады - Страница 7

К оглавлению

7

Ратувог улыбнулся. Он заметил, что воображение Эссиорха чем дальше, тем сильнее приобретает байкерский окрас.

– Как-то не верится. И почему он не завел себе этого идеального ребенка?

– Опять же из-за верности. Баснецов однолюб. Некоей особе он делал предложение четырнадцать или пятнадцать раз. Отметил по календарю кружочками и шпарил через каждые четыре месяца лет пять подряд. Потом девушка все же приняла предложение, но, увы, чужое. А Баснецова пригласила в свадебном кортеже с лентами ездить.

– И он ездил?

– Ездил. Но в самом конце, потому что у него мотоцикл плохой. И в дружбе он такой же надежный… Это, по-моему, главное. Ну а что платье у девочек застегивается на спине, он как-нибудь разберется. Не думаю, что это сложнее, чем собрать компьютер.

– Ну-ну… Хотел бы я тебя понять! – задумчиво пробурчал Ратувог. – В любом случае, девчонка теперь на нашей с тобой ответственности. Если что-то с ней пойдет не так, по мозгам получим прежде всего ты и я. Ты в курсе?

Эссиорх это знал.

– Брысь с моего мотоцикла! Если хочешь, подвезу до шоссе, – предложил он.

– Я не смертник! – отказался Ратувог.

За его спиной, сияя, всплеснули золотые крылья. Мгновенье – и он исчез, скользнув с необычайной ловкостью между двух высоковольтных проводов, лишь чудом не задев маховыми перьями ни один из них.

– А еще смертником обзывает! Вот уж точно: каждый говорит про себя, – заметил Эссиорх и вставил ключ в замок зажигания.

Глава 2
«Про чемоданы я попросил бы не заикаться!»

Сила света ровна, неспешна и незаметна, как движение тайной, сокрытой от всех пружины. Она как морской прибой, как вращение планет, как неустанное созревание пшеницы в полях. Но она же и медлительна, так что порой кажется, будто ее и нет вовсе.

Эссиорх. Дипломная работа

Дафне не спалось. Она словно чувствовала, что этой ночью с Мефом что-то должно произойти. Она держала его сердцем, как мать держит младенца, когда, даже не смотря на него, знает, тянется ли он к конфорке или вознамерился упасть со стула. И неважно, что Меф находился сейчас в другой части города – все равно она не теряла его.

Даф стояла у окна общежития озеленителей и смотрела на чахлые деревца с подпорками. Примерно трижды в минуту по деревцам, начиная от крайнего, пробегала волна света. Это показывалась из-за поворота очередная бессонная машина. Через дорогу напротив помещалась кавказская шашлычная. Стандартная аккуратность канадского газона у ее входа успешно побеждалась горской небритостью.

В редком кустарнике переругивались коты. Звук был ненастоящий, с фальшивинкой. Слыша его, Даф предполагала, что кого-то корчит от остроумия, но всякий раз это действительно оказывались кошки. Зато дважды, когда она слышала «настоящий» кошачий крик, это были придуривающиеся озеленители.

Депресняк, получивший недавно пару серьезных укусов в схватке с безобидным на вид миттельшнауцером, к кошачьим разборкам проявлял равнодушие. Он дремал на подушке у Дафны, изредка шевеля во сне лапами, будто неторопливо направлялся куда-то.

Даф отвернулась от окна и, включив свет, прошлась по комнате. Теперь, когда она жила тут одна, комната казалась ей опустелой и пугающе просторной, хотя на трезвый взгляд была и тесна, и захламлена.

Рядом с микроволновкой стоял круглый кактус в глиняном горшке. Это был лысеющий, с коричневатыми потертостями, семейственный старикан, усиженный сверху целым выводком пушистых кактусят. Прежде Меф любил натыкать на его иголки желтые и розовые бумажки со всякими поручениями самому себе. Обычно это бывало нечто вроде:

...
Подт. + + + =
Отж. + + + =
Носки!!!
Купить еды и батарейки

Некоторое время назад на кактусе появился темный нарост, крайне противный с виду, похожий на облезший хвост дохлого зверька. С неделю Даф неприязненно приглядывалась к нему, сейчас же, окончательно решив, что это болячка, решительно отломила. Звук нароста получился неожиданно полным и обиженным. Дафну это насторожило. Она поднесла его к лампе, аккуратно надсекла оболочку и увидела ярко-алый нераспустившийся цветок, покрытый снаружи словно серой шерстью.

Глядя на цветок, который она так глупо погубила, Даф ощутила острое чувство вины. Ей стало вдруг ясно, что все, происходящее в человеческой душе – то, как душа зреет и растет, – всегда тайно и сокровенно, как этот цветок. Кто на самом деле знает, что внутри того, что представляется нам струпом? Многое позволительно в этом мире, а вот сковыривать ничего нельзя. И думать плохо ни о ком нельзя, потому что все равно ошибешься.

Вот она, к примеру, осуждает Мошкина, Чимоданова и Нату, считая их безнадежными, а на деле кто знает? Может произойти чудо – и нечто стремительное, радостное, бесконечно доброе и не считающее своей доброты, подхватив их, вынесет на поверхность, к солнцу. И тогда у пустого корыта окажется тот, кто мысленно уже зачитал им обвинительный приговор.

Внезапно острая тревога заставила Дафну встрепенуться. Она почувствовала, что нужна Мефу.

…Меч появился около дивана Буслаева перед рассветом. Он лежал на ковре, даже и не пытаясь утопать в отсутствующем ворсе. Меч лежал так близко от ладони Мефа, что тот легко коснулся бы его, если бы уронил с кровати руку. Узкий, тускловатый, с четким округлым навершием.

Через минуту после меча в комнате появилась Дафна. На этот раз ее интуиция забила в барабан тревоги почти сразу. Дафна возникла беззвучно. Шторы дрогнули, надулись парусом и опали. Золотистое сияние телепортации слилось с сырным блеском откушенной луны.

7