Ожерелье Дриады - Страница 5


К оглавлению

5

Напуганную девочку он отыскал сразу. Должно быть, возня в коридоре разбудила ее, и она вылезла из кровати. Она пряталась за журнальным столом, не понимая, что из-под стола видны ее ноги.

Эссиорх обошел стол сбоку, присел на корточки и поинтересовался:

– Как дела?

Девочка смотрела на него затравленным зверьком. Дрожала. Волосы у нее были русые. Бровки чуть вздергивались вверх. В мочке правого уха – красная сережка-бусина.

Мягко, чтобы не напугать, выудив ее из-за стола, Эссиорх осмотрел ребенка и обнаружил семнадцать мелких ожогов-крапин, которые ни с чем нельзя было спутать. Они до конца не исчезали, только багровели и углублялись в кожу, а следы должны были остаться на всю жизнь. Большинство из них на ногах.

За его спиной послышался шорох. Эссиорх обернулся. Кто-то заглянул в комнату и метнулся назад. Девочка, заметив того, кто заглянул, дернулась. Глаза у нее сразу стали бессмысленно-затравленными.

Посадив ребенка на стул, Эссиорх выскочил в коридор и, догнав худощавую женщину, помешал ей запереться на кухне. Женщина откидывалась назад и пыталась боднуть его затылком в лицо.

– Кто вы такой? Уходите немедленно! Я вызову милицию! – визжала она, беспорядочно нажимая на кнопки радиотелефона.

Эссиорх не препятствовал.

– Я пришел забрать ребенка. А милицию вызывайте! Я покажу им девочку. Давайте я сам наберу!.. – предложил он.

Женщина отшатнулась к стене. Недоверчиво прижала трубку к уху. Ждала. Ждал и Эссиорх.

– Дежурный по отделению Резниченко! – запрыгал упругими мячиками бодрый голос. Не дождался ответа и нетерпеливо возвысился: – Алло? Вас слушают! Будем в молчанку играть?

Эссиорх спокойно ждал. Продолжая испытующе смотреть на него, женщина зачерпнула ртом воздух, но вместо призыва о помощи внезапно дала отбой.

– Вы не понимаете! Она очень нервная! Больная! С ней по-другому нельзя! Она тупая, не понимает! – крикнула она.

Эссиорху девочка тупой не показалась. Скорее, вконец запуганной.

– Ожоги, – произнес он.

– Это не я! Я просила его успокоиться! – взвизгнула женщина.

Эссиорх заглянул ей в глаза и понял, что она врет, причем не только ему, но и себе. Эта молодая женщина целиком была во власти мрака. Ее эйдос, вроде бы пока и не проданный, был окружен им точно вязким тестом. Ни один луч не смог бы сейчас к нему пробиться.

– Значит, плохо просили, – сказал он устало, заранее зная, что его не услышат. – Иногда человек как будто говорит правильные слова, но на самом деле науськивает. Порой и «люблю» можно произнести так, что тебя выбросят в окно… Ну все, пошли!

– Куда?

– Вначале на кухню. Возьмем какие-нибудь консервы… шпроты.

Женщина презрительно дрогнула бровью. Сопротивляться она не пыталась. Была умна и понимала, что не поможет.

– Украсть хотите?

– Это не мне! – сказал Эссиорх жестко. – Это вам.

К даме он насилия применять не стал и ограничился тем, что запер ее в туалете. Перед тем как выйти из туалета, он выстроил консервы в ряд и деловито осмотрел дверь. Дверь была крепкая и замок надежный. Потом он отсоединил от телефона аккумулятор и сунул его в карман.

– В жизни каждого человека бывают дни, когда он должен побыть в одиночестве и пересмотреть свои прежние ценности. Воды в унитазном бачке сколько угодно, и все время набирается новая. От жажды вы не умрете. Через недельку я пришлю кого-нибудь вас открыть, – сказал он.

– Меня откроет муж!

– Сомневаюсь. Он отправляется скалывать лед в соответствующие широты. Российские ледоколы старые, не справляются. Им надо помогать.

Телепортировав мычащего супружника, куда он обещал, и снабдив его ломом и ватником, Эссиорх вернулся к девочке. Она по-прежнему сидела на стуле, покорно свесив руки. Само повиновение: сказали стоять – стоит, сказали сидеть – сидит. Только бы не делали больно. Городской ребенок, бледно-зеленый и тощенький, как одуванчик, пробившийся между камнями сырого двора.

– Как тебя зовут? – спросил Эссиорх.

Ответа он не ожидал, но неожиданно получил его:

– Алися.

– Алиса?

Девочка замотала головой.

– Алися. Говоли плавиля! – сказала она недовольно.

– Лариса? – повторно рискнул Эссиорх.

На этот раз оказалось в точку.

– Хочешь пойти со мной?

Девочка молчала, разглядывая его.

– Улять? – уточнила она.

– Гулять, – согласился Эссиорх. – Только вначале пошли покажешь, где твоя комната! Нужно собраться.

Во дворе Эссиорха уже ждали. У подъезда рядом с его мотоциклом стоял красный поцарапанный «Иж» с коляской. Вокруг «Ижа», изредка задумчиво пиная его переднюю шину, прохаживался байкер по фамилии Баснецов. От известного художника он отличался одной буквой и родом занятий. Баснецов был сорокалетний холостяк, толстый, как подушка, и настолько же добрый. Рыжая борода росла у него радостными клочьями.

Это ему Эссиорх звонил по дороге. Баснецова не пришлось даже будить. Ночами он не спал, а неторопливо ездил по улицам и проспектам в облаке бензина, постреливая барахлящим выхлопом. Выше восьмидесяти его «Иж» не разгонялся, но Баснецову выше и не надо было.

Спал он днем, на службе. Труд Баснецова располагал к здоровому сну. Работал он системным администратором на складе чугунных изделий, где стояли всего три компьютера. Ломались они только тогда, когда кто-то проливал на процессор кофе или садился на клавиатуру.

Эссиорх подошел и посадил девочку в коляску. Из коляски пахло арбузными корками. Шелестела упаковка давно съеденных орешков, сухариков и шоколадок. Баснецов был культурный байкер. Мусор на улице он не выбрасывал, а швырял его к себе в коляску, где он скапливался месяцами.

5